Форум » Перемена » Творчество народа истфака - 2 » Ответить
Творчество народа истфака - 2
Raskolnikov: Добрый админ закрыл тему. Теперь творчество выкладываем здесь
Маслов А.: Raskolnikov засыпал студентом проснулся .....................
Raskolnikov: Я открою тайну, главную на свете, Знаю только я один и маленькие дети, Ты сейчас не смейся, посмотри в глаза, После - не напейся, рухнут тормоза. Сядь поближе, слушай, не перебивай, Руки, ноги, уши, долгожданный рай, Желтые рубашки, карие глаза, Стильные прически, летняя гроза, Добрые улыбки, под трамваем мячик, Твое имя в мире НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ, Нету смысла в боли, в грязи и любви, Ничего не значим мы и ты, и ты. Значит мы свободны от ненужных слов? От исканий смысла, от игры в любовь? Делай что захочешь? Я вот уже начал... Только вот свобода ничего не значит...
Малиньяни: А Петербург меня встречает Красивыми людьми на Невском И пьяным быдлом на вокзале, Которому не указали На оно свойство в детстве детском, Что, впрочем, и не обеляет... А также Петербург встречает Фонтанкой, Мойкой и Невою, Ну, это если от вокзала... Москва бы так меня встречала, Тогда б не звалася Москвою, Что, впрочем, и не обеляет... Еще же Петербург встречает Архитектурой многосложной. Хоть и обшарпанной порядком, Но счет на сей есть разнарядка, Лимит, дотации, таможня, Что, впрочем, и не обеляет... Знакомить Питер продолжает Тебя с собой посредством баров, И кабаков сеть-паутина Тебя вдруг делает скотиной, Хотя фактически задаром, Но это, брат, не обеляет...
Бугаевский: Raskolnikov Дима, как всегда, рулишь
кисуня: просили здесь опубликовать. плод спецкурса во вторник. совместное творчество студентов второго курса Я в этом мире очень одинок, Ведь я забыл в квартире свой сапог, И странно смотрит одноглазый кот, Когда беру зимой на речку плот И вот остались я и кот И мы на речку потому им плот Как комуняки НЭПовский оплот Несли с собою до замёрзших вод. Простите сии действия мои, Ведь все мы дети матушки-земли Долой войну! И НЭП долой! Я мир переверну! И кот со мной!
Raskolnikov: Лабиринт. Местные жители все же, несмотря на свою детскую наивность, оказались правы. Звездное небо над Таманским заливом, и правда напоминает перевернутую серебристую чашу, накрывающую спящую степь. Забавно. Вновь прибывшие сюда совершенно не нуждаются ни в телевизоре, ни в сотовой связи, ни в других благах цивилизации – им просто достаточно, глотнув местного вина лечь на теплую сухую землю и под треск костра и пение под гитару друзей смотреть и смотреть в это невозможное, бесконечное небо и чувствовать всем сердцем, всей душой своей сладостную летнюю свободу. Я подкинул сухих веток в дремлющий костер, хлебнул из горла портвейна и задумался. Кто знает, может именно за этим сюда приезжаю и я. За свободой. Ведь никто, ну вот, совершенно никто в городе не понимает вот этой вот радости – копать под палящим солнцем, а потом, поев не самой лучшей, будем откровенны, еды в мире уставится невидящими глазами в унылую картину – с одной стороны – море до горизонта, с другой – бескрайняя степь. А вечером? Ну, как обычно, пьянство. И все-таки, есть вот эта зыбкая и неуловимая радость, за которой названные археологи едут сюда со всей страны – радость свободы. Бескрайняя степь, бескрайнее море. Что-то больно щемит душу, когда вспоминаешь об этом в вонючей электричке в разгар зимы. Мысли о свободе. Пусть недолгой, эфемерной и весьма призрачной и условной, но все же… Вот именно они – эти мысли, сгоняют народ со всей России на этом маленький клочок суши. Да. Именно так. Я глотнул еще раз и прикрыл глаза. Лагерь уже спал – я был у костра абсолютно один. Тяжелый был сегодня день – жаркий, полный работы и отдыха, но неизменно – счастливый и радостный. День, полный свободы. И тут же, мысль об этом подняла со дна души разноцветные блестки счастья, которые в свете разума начали переливаться и искрится, рассыпаясь разноцветными брызгами. Я уже собирался глотнуть еще, чтобы не угасить этого порыва, но тут бледный звук шагов заставил меня насторожится. Собственно, местных тут мало кто боялся – им было просто не выгодно обижать археологов – ведь они только и жили а деньги часто гостящих тут туристов, да постоянно копающихся в сурой жесткой таманской земле археологов. Вспомнив об этом, я поуспокоился, но все же, убрал бутылку и сел поудобнее, освобождая руки. Звук шагов по пыльной ночной дороге приблизился и в тепловой круг костра вошел человек. Я сразу понял, что он не из наших, а уж тем более не из местных. Он был абсолютно лыс, с острыми чертами лица – дерзкий нос, сжатые губы и суровые, несколько беспокойные серые глаза. Одет он был в серую, похожую на тюремную, робу, из грубой ткани и в такие же штаны, заправленные в тяжелые армейские ботинки. В руках человек держал большой бумажный сверток. Невидящим взглядом он осмотрел костер, и, не посмотрев на меня, присел на корточки и развернул свой сверток. Сверток оказался картой. Причем, весьма странной. Таких карт местности я не видел ни разу в жизни. Это скорее напоминало чертеж санузла, или схему газовых труб. Множество сходящихся и расходящихся строгих линий, непонятные символы, какой-то странный порядок этих линий, которые с маниакальной аккуратностью образовывали собой гигантскую схему…чего-то неясного, но уж никак не похожего на карту района! Человек в необычайном напряжении, хмуря брови и, бормоча под нос какую-то непонятицу, водил пальцем по хитрым сплетениям. «Странно, - подумал я, - может быть, это инженер, не доделавший свою дневную работу, хотя нет. Бред какой то! Что ему делать здесь? Одному! В степи! Безо всяких вещей, только с дурацкой картой!» -Хотите выпить? - прервал я его бормотание Человек не обращал на меня никакого внимания. Все бубнил. -Зря, - я захотел его расшевелить, - вы знаете, небо над Таманью похоже на чашу, накрывающую блюдо… Страшно подумать, что это блюдо – мы… Человек безмолвствовал. -Хотя, несмотря на то, что нас накрывают, мы – свободны… Вы чувствуете свободу? Вы ведь один. Ночью. В степи. Редкий поэт не назовет вас счастливым, а? -Слушай! – человек прервал меня на полуслове. - Где вот эта дверь? Я прошел ее, или надо было за 6 метров свернуть по оси Z? Тут он протянул мне свою карту, ткнув в центр линии, где аккуратно был изображен кружок с квадратиком посредине. -Какая дверь? Какая ось? Мы в степи с тобой! Здесь нет дверей! – я окончательно обалдел, и уже было начал грешить на местный портвейн, который вызвал столь странную галлюцинацию… -Обычная дверь! – человек тоже был в несколько возбужденном и как видно, измотанном состоянии. - Вот вдоль этой стены(он указал на край дороги) видишь?... -А! Так ты тропинку, что ли имеешь в виду? – человек был явно с приветом. -Это только с виду тропинка, сказал он, - а на самом деле дверь. И это не степь. Это стены. В голове у меня совсем затуманилось. Конечно, бывают «кадры» в экспедиции, но чтоб до такой степени! Стены, а не степь… Смотри-ка. -А! – человек вдруг встрепенулся. – Так ты не знаешь про лабиринт? -Нет, ответил я, - лабиринт? Что за штука? Так место называется? -Нет, - человек замахал руками, - нет, нет и нет! Лабиринт – это то, где мы с тобой и все остальные живем! Вот ты видишь степь, да? Думаешь путь открыт? Думаешь, все пути свободны и ничего нет на пути? Я тоже так думал, а потом понял, что всю жизнь, все эти годы ошибался. И я создал это, - тут он указал на странную карту, - это схема лабиринта. Я хожу по нему уж е 5 лет. Я ищу выход. -Погоди, - тут уже была моя очередь обалдеть, - выход из чего? Ведь мы на свободе, иди куда хочешь! Что ты, мужик! Давай выпьем лучше! -Мне нельзя, у меня печень, - тихо ответил он, а идти ты можешь, не туда куда хочешь… В это огромной степи, например очень мало ходов. Вот ты когда-нибудь видел, что бы хоть кто-нибудь ходил вне дороги по степи? -Нет, - честно признался я, не видал… -Вот то-то и оно… Во все лабиринте так. Люди спорят, кричат, причитают о свободе, которой обладают, а владеют лишь несколькими ходами, из которых нет выхода… А знаешь почему нет?, - человек перешел на торопливый громкий шепот. – да потому что не осознают, что они заперты! Ведь понаблюдай за ними – вся жизнь, все пути, все дороги, даже человек организма – пусть запутанное и не строгое, но повторение! Круг! Лабиринт… А вы говорите о свободе. Но я все продумал, - он опять зашуршал бумагами, - я выберусь отсюда! Обязательно выберусь! Есть схема, есть план, да, да, да, да… Он стал беспокойным, закачался на одном месте, а потом, как-то неестественно подпрыгнул, свернул свой бумажный куль бормоча какие-то координаты своего лабиринта бросился по дороге в темноту. Я помотал головой, приходя в себя, глотнул портвейна и улыбнулся. Я все понял – это был обычный местный идиот, коих хватает везде. Наверное до того, как свихнулся, работал учителем физики в сельской школе, но детишки достали мужика. А жаль. Хороший мужик, хоть и не пьющий. Однако, спать пора! А то еще, изобретатель атомной бомбы придет… Я поднялся, счастливо потянулся и зашагал по направлению к своей палатке, думал о свободе, которую даже вот это шагающий по лабиринту не сможет отобрать у меня. И, счастливый, закурил последнюю перед сном сигарету, глядя на огни близлежащего поселка, которые мигали и перемигивались, как драгоценные камни, вкрапленные в сложный узор, гениальный узор, бесконечный и великий узор………. 23.02.2007.
полная версия страницы